Уже в зрелом возрасте начала снимать танцевальные короткометражные фильмы. В своих проектах она и сценарист, и режиссер, и продюсер. В фильмографии Милы одиннадцать работ, которые не раз завоевывали награды на международных фестивалях, в том числе, победу в двух номинациях на недавнем малом кинофестивале в Каннах .
Сейчас режиссер готовится к премьере своего нового фильма «Путь к истине», которая состоится в сентябре на фестивале социальных танцев Q-Фест в Анапе.
В эксклюзивном интервью Мила рассказала об участии российских картин в зарубежных фестивалях, о том, как она реагирует на хейтеров в соцсетях и как выходила из ситуации, когда во время съемок разбивались декорации и рвались платья танцовщиков.
Вы работаете в жанре танцевального короткометражного кино. Расскажите, пожалуйста, подробнее о нем и о том, почему вы выбрали именно это направление? За что вы любите короткометражное кино?
— Я люблю короткометражное кино за его емкость. Получается, что на одну секунду экранного времени приходится столько событий! Это как сериал, сжатый до предела. Я даже иногда говорю, что это удар под дых или выстрел в сердце зрителя. На зрителя обрушивается мощная лавина впечатлений так быстро, что он даже не успевает выдохнуть. И это очень сильно.
А если говорить о танцевальном кино, то там это ощущается особенно, потому что жест может быть более емким, чем слово. Иногда чтобы что-то объяснить, достаточно одного жеста, а не множества слов.
И еще в танцевальном кино мне нравится неоднозначность прочтения, многослойность. У жеста могут быть разные толкования. Рассказать запутанную историю, поднять глобальные проблемы, не произнеся ни одного слова, только пластикой тела — это очень интересная задача для режиссера.
В чем специфика танца в таких фильмах, чем он отличается от обычного?
— У кинотанца гораздо большие возможности. Благодаря камере танец как бы расширяет свое воздействие на зрителя. Камера может показать красоту движения со всех сторон. Это не фронтальный танец, как на сцене.
К каждому движению мы подбираем способ съемки, специальную камеру, объективы и, конечно, это усиливает воздействие на зрителя. А монтаж помогает вычленить лучшее, самую суть хореографии. Танец становится более объемный, более интересный зрителю.
Не кажется ли вам, что было бы проще снимать, скажем, танцевальные видео на популярные песни или даже клипы? Например, когда Сергей Полунин записал видео с танцем на песню Take me to church, многие долго думали, что это официальный клип и смотрели его. Или это все же принципиально разные вещи?
— Это в принципе одно и то же. Мы тоже снимаем фильмы на популярные песни. Вот, например, фильм «Возвращение» снят на хит «Русская рулетка» Джека Саворетти. Это абсолютно клиповая песня, а мы на нее сделали свой фильм. Есть же множество постановок «Лебединого озера» — музыка одна и та же, а хореография разная, режиссерские прочтения разные. Так и здесь. Берем какую-нибудь популярную песню и делаем свой фильм, свой клип.
У вас много международных наград. Недавно вы победили в двух номинациях на малом Каннском кинофестивале. Сложно ли было попасть в конкурсную программу с учетом обстановки в мире?
— Сейчас, конечно, стало сложнее попадать на такие международные фестивали и тем более побеждать. К сожалению, действительно, на нас сказывается влияние политики. Но в данном случае, как происходит отбор в Каннах, мы не знаем, но то, что наш фильм завоевал сразу две награды в престижных номинациях, нас очень радует.
В этом году у нас были победы и на других фестивалях — и в Америке, и Финляндии. Все-таки искусство выше политики. Есть фестивали, которые больше думают о значении искусства, а не о политике.
В мае в Москве состоялась премьера фильма «Кошки. Зачем они нужны?», в котором принимали участие многие именитые хореографы, танцовщики. Получается ли сейчас работать с иностранцами?
— Да, но я могу работать только с иностранными танцорами или хореографами, живущими сейчас в России. Здесь достаточно специалистов. Например, Балаж Бараньяи (хореограф фильма «Кошки. Зачем они нужны?») хотя он из Венгрии, но живет в России, работает здесь, поэтому мы могли с ним взаимодействовать.
В центре сюжета фильма «Кошки. Зачем они нужны?» человек на грани самоубийства. Герой танцует с петлей на шее. Это кажется смелым решением с режиссерской точки зрения, ведь реакция на такие кадры теоретически могла оказаться и негативной. Вы думали о том, что это может быть рискованно? Как относитесь к критике?
— Я прекрасно понимаю, что найдется немало людей, которые будут шокированы. Но это же нормально, что существуют совершенно разные взгляды. Когда я создавала этот фильм, я вообще не думала о реакции зрителей, я просто высказывалась, я чувствовала, что по-другому быть не может.
Этот фильм посвящен моему другу, чья ранняя смерть потрясла меня когда-то. Этот фильм — покаяние за то, что не заметили вовремя чужой беды, не поддержали, поэтому другим он просто быть не мог.
А к критике стала относиться спокойнее. Поначалу расстраивалась, если фильм кому-то не нравился, сейчас с удовольствием слушаю советы. Но очень не люблю, когда в соцсетях люди, которым не понравилось что-то, пишут оскорбления.
Помню, как после фильма «На остановке», который кстати имеет 150 номинаций и наград по всему миру, один человек написал мне: «Вы царица бездарности». Это не критика. Это форма общения, которой не должно быть, скажем так. Неконструктивно.
Вы упомянули своего друга. Часто у ваших героев есть прототипы?
— Очень часто, но это не стопроцентное совпадение, это просто сходство, намек, какая-то идея из того, что мне было суждено увидеть у друзей, у подруг. Я не копирую то, что произошло в жизни, но это дает мне толчок для освещения темы.
Например, фильм «Побег» очень значимый для меня, потому что я посвящала его своей сестре. Не потому, что с ней было что-то подобное, а потому что наши взаимоотношения тоже складывались из любви и взаимопомощи в детстве.
Почему в ваших фильмах преобладает танго? Знаю, что вы также в фильмах снимаете балет и даже хип-хоп. Какие еще танцевальные направления вам близки? Есть ли направления, которые не кинематографичны в таких фильмах и за которые вы не беретесь принципиально?
— Именно это направление вдохновило меня. Желание снимать танцевальное кино появилось после того, как я начала танцевать танго. Поэтому большое количество танго в моих фильмах — это, наверное, благодарность этому танцу за то, что он изменил кардинально мою жизнь.
Но вообще я же петербурженка и всегда обожала также балет, хотя мне интересны все виды танца. Я считаю, что любая пластика кинематографична. Мировая палитра танцевальных фильмов очень разнообразна. На кинофестивалях по всему миру я видела очень много необычных фильмов.
Например, китайский мультфильм с танцующими танками. Или фильм, где девушка падает с горы матрасов разными способами. Или «Лебединое озеро» в исполнении человека и экскаватора. Это вообще просто восхитительно! Можно снимать любой танец, главное сделать это талантливо, чтобы зрителю было интересно.
А как вы относитесь к социальным танцам?
— Социальные танцы — очень распространенное явление. Много разных школ пропагандируют разные направления — сальсу, бачату, танго. Я считаю, что социальные танцы сегодня играют огромную роль в мире, и государство должно помогать их развивать. Это для многих спасение от одиночества. Вместо того чтобы вечерами сидеть дома у телевизора, люди приходят танцевать, общаться, обнимать других людей, потому что танец — это всегда объятия.
Это возможность контактировать с людьми в разных точках мира. Куда бы вы не приехали, практически в любом городе вы можете пойти на вечеринку танго, и танцевать с любым человеком, для этого не надо знать иностранные языки. Это развитие дружелюбия, взаимопонимания, чуткости, позитивных эмоций.
В ваших фильмах много сюжетов о любви в разных ее проявлениях. Например, в фильме «Стена» много непохожих друг на друга пар, страсть и ревность в «На пределе чувств», боль и верность в «Возвращении». Почему вы уделяете так много внимания именно взаимоотношениям людей, чувствам? В этих историях есть ваш собственный пережитый опыт?
— Я не знаю ничего более ценного в жизни, чем любовь. Конечно в картинах есть мой жизненный опыт, но я не о себе рассказываю историю. Хотя мои взаимоотношения с людьми, мои переживания безусловно откладывают отпечаток на каждый фильм.
Актеров кино часто спрашивают о том, как снимают постельные сцены. А в танцевальном кино возможно изобразить близость?
— Конечно, можно. Мы же видим на сцене различные танцевальные постановки с хореографической интерпретацией близости. Значит и в кино это можно сделать. У меня была попытка снять такой танцевальный фильм, но проект пришлось оставить из-за проблем со спонсорством.
А технически есть приемы, как это изобразить, чтобы не выглядело пошло?
— Это мастерство хореографа, в первую очередь, а потом уже режиссер и оператор постараются это донести до зрителей.
Еще в ваших работах много мистики. Почему? Верите ли вы лично в знаки? Посылала ли вам их судьба?
— Долгое время меня вообще не интересовала мистика, но когда я начала снимать кино, это пришло ко мне очень странным образом. Сюжеты всегда приходят просто мистически. Я не сижу за столом, я не придумываю их. Они просто вдруг неожиданно появляются в моем сознании целиком, будто я транслятор чьей-то мысли, чьей-то воли.
В итоге мистика есть в каждом моем фильме в большей или меньшей степени. Та же лента «На остановке», где девушка нарисовала себе суженого. «Возвращение» и «Вкус ночи» — абсолютно мистические. В фильме «Стена» люди совместно создают красоту, и эта серая стена отвечает им своим преображением, красочностью. В действительности такого не бывает.
Верю ли я в это, в знаки… Наверное, верю, раз мне свойственно снимать такие фильмы. Наверное, это моя миссия, мое предназначение — снимать танцевальное кино.
Скоро у вас состоится премьера фильма «Путь к истине». Расскажите об этой картине?
— Этот фильм был создан по заказу известного танцора танго Павла Собирая. Он предложил музыку. И у меня очень быстро родился сценарий. Мы его утвердили. О чем фильм — о поиске красоты, любви, истины в современном мире, где все не то, чем кажется, где за внешней гламурной привлекательностью скрывается шокирующее внутреннее уродство. Есть ли у героя шанс найти истинные чувства, а самое главное готов ли он их увидеть и оценить?
Эта картина создавалась достаточно быстро по сравнению со всеми другими — восемь или девять месяцев. Был один хореограф, трое танцовщиков. У нас всегда большая команда. Съемочная группа не меньше 35-40 человек.
Например, в фильме «Вкус ночи» было 75 человек. Несмотря на то, что фильм маленький, короткометражный, он очень затратный, потому что очень много людей участвует в съемках, и это дорого.
Зрителям всегда любопытно, что происходит за кадром. Сколько времени и ресурсов уходит на создание фильма? Насколько это сложно, учитывая специфику жанра?
— Обычно уходит не меньше года, бывает больше. Это от момента возникновения идеи до ее полного воплощения. Несмотря на то, что сами съемки обычно занимают от одного до трех дней, подготовка ведется очень долго, ведь съемки — самая дорогая часть проекта, потому что выходит на площадку много людей, надо платить зарплату всем и нельзя растягивать этот процесс.
А операторская работа на танцевальном кино очень сложная, и она очень сильно отличается от работы на игровых фильмах. Далеко не каждый оператор может качественно снимать танец. Это совершенно другой взгляд на предмет. Здесь вы не можете спрятаться за текст.
Надо уловить движения танцоров и сделать танец максимально выразительным.
Всегда ли все идет по плану? Наверняка были смешные моменты.
— В кино, как и в жизни, планы могут быть разрушены в один момент. Причем, это может быть как смешно, так и драматично. Например, на съемках фильма «На остановке» при разгрузке разбили специально изготовленную автобусную остановку. Я была в шоке и лихорадочно начала в голове менять сценарий. Но пока актеров гримировали, декораторы заказали новые стекла, их срочно привезли и исправили ситуацию.
Бывает много смешного. Например, мы снимали фильм «Вкус ночи» в неотапливаемом особняке Брусницына в Петербурге. Холод был жуткий. Дамы в вечерних открытых платьях между дублями надевали на замерзшие ноги валенки или теплые сапоги, а потом забывали их снимать и портили дубли — в кадре появлялась дама в шикарном платье и валенках.
На съемках одного из фильмов у героини сзади порвалось платье почти до талии. Ни я, ни оператор не замечали этого минут тридцать. Настолько увлеклись драматургией, что платье было вне поля нашего зрения. Так продолжалось, пока директор не сказала нам: «А почему такое неприличное платье у актрисы?»
Переснимать было поздно, поэтому пришлось закрашивать на постпродакшене некоторые голые части тела. Бывает все непредсказуемо, но стараемся найти решение.
Некоторые режиссеры появляются в небольших ролях в своих картинах. У вас есть желание тоже сняться в своем фильме? Вы ведь тоже танцуете.
— Честно говоря, ни разу не появлялось желание снять себя в таком фильме. Во-первых, я ставлю очень высокую планку для своих артистов, танцоров. Я с такой задачей не справлюсь, могут справиться только очень крутые профессионалы, а снимать ниже уровнем совсем не хочется. И потом, мне очень нравится быть с другой стороны камеры, следить за процессом.
Но я не говорю нет, поживем и увидим. Может быть, в каком-то эпизоде я и появлюсь.
А сейчас над чем работаете?
— У меня есть сразу несколько проектов, но сейчас для меня самый важный, самый сложный — «Кукловод». Это история о вечном конфликте свободы воли и божественного предопределения. По замыслу там должно быть задействовано очень много танцоров. Это должен быть очень дорогой проект. Поэтому я его пока не начинаю. Ищу спонсоров, это сложно.
Мне кажется, это будет очень интересный проект, необычные съемки, сочетание в одном кадре разных людей — маленькие, как лилипуты, великаны и так далее. Мы уже разговаривали с оператором, как это снимать, мы более-менее что-то понимаем, но тут очень важна серьезная хореография и массовость. Мне нужно как минимум полсотни танцоров для того, чтобы реализовать этот проект. Это творческий вызов.
Какие вы видите перспективы короткометражного кино в России и в мире?
— Мне кажется, у короткометражного кино появились большие шансы существовать и развиваться благодаря интернету с его необъятной аудиторией. Кинотеатры ведь такие фильмы не показывают, им это неинтересно, телевидению тоже. Им нужны сериалы для того, чтобы привлечь зрителей.
А в интернете появилось много короткометражных фильмов. Взять TikTok — там же все сжато до одной минутки и имеет огромную популярность, хотя в общем содержание не всегда высокохудожественное. Людям сегодня некогда сосредотачиваться на полном метре, они жаждут быстрого развлечения. Но я уверена, что и короткометражные серьезные фильмы займут свою нишу.
На кинофестивалях в других странах мы разговаривали с разными режиссерами, и они говорят, что в их странах есть специальные каналы для короткометражных фильмов, для танцевальных. Я надеюсь, что у нас тоже все это появится, и мы будем получать поддержку, например, фондов культуры для создания таких картин.
В области балета мы впереди планеты всей. На прошлой неделе на чемпионате Европы по танго из шести кубков пять достались россиянам. Мы хорошо танцуем. И я очень счастлива, когда наши фильмы выигрывает на международных фестивалях, потому что это вопрос престижа нашего кино и наших танцовщиков. Этому надо помогать.